Когда Катерину назначили руководителем бюро, от ее вздорного характера совсем житья не стало. Выговоры, лишение премий, выволочки просто сыпались, как из рога изобилия. Казалось, что она возненавидела всех.
Для всех Катерина находила язвительные слова и прозвища. Не гнушалась вмешиваться в личную жизнь сотрудников, сплетничала, стравливала людей друг с другом. Больше всех доставалось Маше.
Потом Маша вышла замуж за парня с нашей работы, и Катерину вообще черная зависть съела. Изводила Машу постоянно. Вскоре мы узнали, что Маша беременна. И это вообще взбесило Катерину. Почему? Никто не понимал. Но она не упускала момента поддеть свою подчиненную едкой фразой или прямым оскорблением. И так изо дня вдень. Маша расстраивалась, плакала, но при этом оправдывала начальницу. Жалела, что та не может забеременеть, зачастила в последнее время в больницу, что муж ее вдруг завел любовницу, потерял часть бизнеса, стал выпивать и распускать руки. В общем, все в жизни Катерины вдруг пошло наперекосяк.
На правах близкой Машиной подруги я спросила Катерину, зачем она изводит беременную женщину. И та в ответ разразилась таким потоком злобы, что я только рот разинула. И все бы можно было списать на истеричность невыдержанной начальницы, если бы не слова страшных проклятий, звучащие даже в адрес Машиного не родившегося еще малыша. Мы все были в шоке. Вечером я поделилась произошедшим с домашними. Все, конечно, были возмущены, но больше всех наша старенькая бабушка, причем ее возмущение касалось и меня, не сумевшей защитить будущую мать. «Впрочем, - тут же сказала она, - вы ведь теперь и не знаете верных способов защиты». И она научила меня, как сделать оберег для беременных.
Мы пошли в парк, нашли осинку и отломили веточку. Бабушка обмотала ее черной ниткой с приговором:
И бабушка разломила осиновую ветку пополам. Одну половинку велела привязать к той осине, с которой мы ее сломили, со словами:
Так я и сделала. А другую надо было взять с собой на работу и при необходимости применить. Помимо этого бабушка сделала защитный ритуал, который, как она сказала, раньше делали всем беременным женщинам. Бабушка взяла красную нитку и при свече начитала на нее такие слова:
На следующий день я отозвала Машу в сторонку и повязала ей заговоренную нитку на запястье, пояснив, что это защитный оберег, который не надо снимать в течение всей беременности. Пока я это объясняла подруге, зашла Катерина и с ходу начала кричать, что беременность - не повод валять дурака на работе, тем более беременность неизвестно от кого, ведь законный муж в постоянных командировках и т.д. и т.п. Я незаметно достала осиновую веточку, с которой заранее размотала нитку, и стала шептать слова, одновременно накручивая нить на ветку правой рукой:
Я еще не закончила читать заговор, а Катерину буквально тут же скрутило, смело со стула на пол и завертело на месте. Ее корчило в судорогах, она что-то кричала, я могла разобрать только «Что со мной?» Я знала, что с ней, и мне ее не было жалко. Ну, почти не было. Все же когда-то она была неплохим человеком, а то, что происходило с ней сейчас, было, наверное, слишком жестоко. Даже Маша испугалась и метнулась ей на помощь. Я бросила осиновую ветку в ящик стола, и Катерина стала приходить в себя. Мы с Машкой помогли ей добраться до кабинета, дали воды. Она ревела, размазывала тушь по щекам и жаловалась на жизнь. Нападки с тех пор прекратились, но осиновую веточку с черной ниткой Маша на всякий случай держала в своем столе. И оберег с запястья не снимала.
Нельзя желать плохого беременным. Нельзя расточать проклятия на находящегося во чреве женщины младенца. Жизнь показывает, что зло, направленное на мать и дитя тайно или явно, возвращается к тому, от кого исходит. Это непреложный закон Вселенной, исполняемый ангелами-хранителями, а также доброжелательными людьми, окружающими беременных женщин и старающимися оберегать их покой.