Удивительным, необычным даром обладал российский император Павел I. Иногда он становился объектом воздействия таинственных сил, его предсказания фиксировались и сохранялись. В одном из сборников «Русской старины» напечатана история, в которой будущий император поведал о том, как однажды ночью решил прогуляться по ночному Петербургу.
«Однажды вечером или, пожалуй, уже ночью я в сопровождении Куракина и двух слуг шел в сторону гостиницы, чтобы освежиться и сделать прогулку инкогнито при лунном свете. Разговор наш был не о религии и не о чем-либо серьезном, а, напротив того, был веселого свойства, и Куракин постоянно шутил насчет встречных прохожих. Лунный свет был так ярок, что можно было читать, и, следовательно, тени были очень густые. При повороте в одну из улиц я вдруг увидел в глубине подъезда высокую худую фигуру, завернутую во что-то вроде испанского плаща, и в военной, надвинутой на глаза шляпе. Она будто ждала кого-то. Только что я миновал ее, она вышла и пошла около меня с левой стороны, не говоря ни слова, я не мог разглядеть ни одной черты ее лица. Мне казалось, что ноги ее, ступая по плитам тротуара, производили странный звук, как будто камень ударялся о камень. И охватившее меня чувство стало еще сильнее, когда я ощутил ледяной холод в моем левом боку, со стороны незнакомца. Я вдруг вздрогнул. Из-под плаща, закрывавшего рот таинственного спутника, раздался глухой и грустный голос: «Павел!» Я был во власти какой-то неведомой силы и машинально отвечал: «Что вам нужно?»
— Павел! — сказал опять голос, на этот раз, впрочем, как-то сочувственно, но с еще большей грустью. Я не мог сказать ни слова. Голос снова назвал меня по имени, и незнакомец остановился. Я чувствовал какую-то внутреннюю потребность сделать то же.
— Павел! Бедный Павел! Бедный князь!
Я обратился к Куракину, который тоже остановился.
— Слышишь? — спросил я его.
— Ничего не слышу, — отвечал он решительно, — н и ч е г о.
Что касается меня, то этот голос и до сих пор еще раздается в моих ушах, я сделал отчаянное усилие над собой и спросил незнакомца, кто он и что ему нужно.
— Кто я? Бедный Павел! Я тот, кто принимает участие в твоей судьбе и кто хочет, чтобы ты не особенно привязывался к этому миру, потому что ты не долго останешься с ним. Живи по законам справедливости, и конец твой будет спокоен. Бойся укора совести, для благородной души нет более чувствительного наказания.
Фигура пошла снова, глядя на меня все тем же пронзительным взором. Я шел за ней, потому что она теперь направлялась впереди меня. Где мы шли, я не знал. Наконец мы пришли к большой площади... Фигура пошла прямо к одному, как бы заранее отмеченному месту, где в то время воздвигался монумент Петру Великому, а я, конечно, следовал за ней и затем остановился.
— Прощай, Павел! — сказала она.
— Ты еще увидишь меня опять здесь и еще кое-где. При этом шляпа фигуры поднялась как бы сама собой, и глазам моим представился орлиный взор, смуглый лоб и строгая улыбка моего прадеда Петра Великого. Когда я пришел в себя, его уже не было».
С императором Павлом I связан еще ряд предсказаний, одно касалось его ребенка, родившегося в 1798 году. Незадолго до того в Зимнем дворце перед Павлом I предстала делегация старообрядцев, признательных ему за поддержку. Один из членов делегации, купец Малов, поднес императору древнюю икону Михаила Архангела в драгоценной золотокованой ризе. Павел I не только принял дар, но и поставил икону в собственном кабинете. Попрощавшись с делегацией и побывав на половине плохо чувствовавшей себя супруги, Павел I устроился в кресло у стола и некоторое время смотрел на поднесенную икону. И когда он отвлекся от созерцания, у дверей кабинета стоял старик в монашеской рясе с лицом, изборожденным морщинами, и длинной седой бородой. Как старец попал в кабинет, трудно было понять. Павел обратился к нему с благожелательным вопросом:
— Что скажешь, сударь?
— Супруга твоя, — отвечал незнакомец, — одарит тебя сыном Михаилом. Этим же именем святого Архангела ты наречешь дворец, который строишь на месте своего рождения. Помни слова мои: «Дому твоему подобает святыня Господня в долготу дней» — и таинственный гость исчез.
Двадцать восьмого января императрица разрешилась от бремени сыном, а в это время дежурный офицер пожелал сообщить императору нечто неожиданное.
— Дежурному часовому было видение старца в монашеской рясе. Он сказал: «Напомните государю, чтобы новорожденного назвали Михаилом, а строящийся дворец — Михайловским».
— Прислать сюда часового! — крикнул император. И часовой, дрожа от страха, пришел и слово в слово повторил то, что он слышал от неизвестного старца и что потом рассказал дежурному офицеру. К удивлению солдата и караульного, государь сказал:
— Знаю, знаю... это уже выполнено... — и приказал дать щедрую премию солдату и орден святой Анны офицеру.
Приглашенный на следующий день архитектор Бреина получил собственноручную записку императора с надписью, которая должна была поместиться над главным фронтоном замка, выходящим на Итальянскую улицу: «Дому твоему подобает святыня Господня в долготу дней».
Несколько позднее историк, сообщивший об этом событии, сосчитал количество букв во фразе — 47, соответствующее числу лет, прожитых Павлом I (1754—1801).